Она кивнула.
— Деньги вперед!
Я вскинул бровь.
— А что, бывают проблемы?
Она вздохнула и закатила глаза.
Я отдал ей три полпенни, и она убежала прочь. Теперь я был уверен, что мне не померещилось: люди, сидящие в зале, действительно смотрели на Темпи неприязненно.
Я обернулся к мужику, который сидел за соседним столиком и молча уплетал свой суп.
— У вас сегодня что, ярмарочный день, что ли?
Он посмотрел на меня как на придурка, и я увидел у него на скуле свежий синяк.
— В Кроссоне ярмарочных дней не бывает. Тут ярмарки нету.
— Я тут был недавно, все было тихо. Что делают все эти люди?
— Да то же, что и всегда, — сказал он. — Работу ждут. Кроссон же последняя остановка на тракте, прежде чем начнется настоящий Эльд. И небольшие караваны обычно нанимают пару лишних охранников.
Он приложился к кружке.
— Но в последнее время в этих лесах слишком много народу ощипали. И караваны теперь ходят редко.
Я окинул взглядом зал. На присутствующих не было доспехов, но теперь, приглядевшись, я разглядел в них признаки ремесла наемника. Их вид был грубее, чем у обычных поселян. Больше шрамов, больше перебитых носов, больше ножей, больше наглости и развязности.
Мужик бросил ложку в опустевшую миску и встал.
— Можете забирать мое место себе, мне плевать, — сказал он. — Я торчу тут седьмой день, и за все время тут проехало всего четыре телеги. К тому же надо быть дураком, чтобы наняться отсюда на север за поденную оплату.
Он поднял большой заплечный мешок и вскинул его на плечи.
— А сейчас, когда столько народу пропало с концами, надо быть дураком, чтобы нанимать лишних охранников в таком месте, как это. Я вам это забесплатно говорю: половина этих вонючих ублюдков наверняка перережет вам глотку в первую же ночь в дороге!
Широкоплечий мужик с лохматой черной бородой, стоящий у стойки, насмешливо расхохотался.
— Ежли ты не могешь выкинуть дубля, это еще не значит, что я бандюк, паря! — сказал он с густым северным выговором. — А ишшо тако скажешь — получишь вдвое против вечорашнего. С процентами.
Человек, с которым я разговаривал, сделал выразительный жест — не нужно было быть адемом, чтобы его понять, — и направился к дверям. Бородач расхохотался.
Тут нам принесли заказанные напитки. Темпи единым духом выпил половину виски, испустил долгий удовлетворенный вздох и расслабился. Я принялся прихлебывать сидр. Я-то рассчитывал поиграть пару часов и тем расплатиться за обед. Но я не настолько глуп, чтобы браться за лютню в трактире, полном безработных наемников.
Не то чтобы это не имело смысла. Через час они бы уже хохотали и подпевали мне. Через два они роняли бы слезы в пиво и просили прощения у служанки. Но делать это ради обеда не стоит. Разве что другого выхода нет. В трактире пахло неприятностями. Еще немного, и вспыхнет драка. Ни один бродячий актер, который недаром ест свою соль, не мог ошибиться в таком деле.
Широкоплечий взял со стойки свою деревянную кружку и с наигранной небрежностью направился к нашему столу. Он выдвинул стул, сел, улыбнулся себе в бороду широкой неискренней улыбкой и протянул руку в сторону Темпи.
— Здоров! — сказал он достаточно громко, чтобы слышали все присутствующие. — Меня Тэм звать. А ты хто?
Темпи пожал протянутую руку Его собственная рука выглядела тонкой и бледной в волосатой лапище бородача.
— Темпи.
Тэм осклабился в улыбке.
— А сюда пошто пожаловал?
— Мы так, прохожие, — сказал я. — Встретились на дороге, и Темпи был столь любезен, что согласился меня проводить.
Тэм пренебрежительно смерил меня взглядом.
— Я, малой, не с тобой толкую, — проворчал он. — Не лезь, когда старшие базарят.
Темпи молчал, глядя на верзилу со своим обычным безмятежным выражением лица. Я увидел, как его левая рука коснулась мочки уха — жест, которого я не знал.
Тэм стал пить из кружки, не сводя глаз с Темпи. Когда он поставил кружку на стол, черная борода возле губ была мокрой, и он утерся рукавом.
— Вот всегда мне было любопытственно, — сказал он громко, так, что его голос был слышен на весь трактир. — Вот вы, адемы. Скока ж вы, красавчики, зашибаете, а?
Темпи обернулся ко мне, слегка склонив голову набок. Я осознал, что он, скорее всего, не понимает этого верзилу с его непривычным говором.
— Он хочет знать, сколько денег ты зарабатываешь, — пояснил я.
Темпи сделал рукой колебательное движение.
— Это сложно.
Тэм наклонился к нему через стол.
— Ну а как наймут тебя караван сторожить? Скока ты возьмешь за день?
Темпи пожал плечами.
— Две йоты. Три.
Тэм расхохотался напоказ, так зычно, что до меня донеслось его дыхание. Я думал, что от него разит перегаром, но нет. От него пахло сладким сидром с пряностями.
— Чо, парни, слыхали? — гаркнул он через плечо. — Три йоты в день! А он и говорить-то толком не могет!
Большинство присутствующих и так слушали в оба уха, а от этой новости по залу прокатился негромкий злобный ропот.
Тэм снова обернулся к столу.
— Мы тута большей частью получам по пенни в день, и то када работа есть. Мне вот два платят, потому как я управляться с лошадьми умею и телегу из грязи выволоку, если чо.
Он повел широкими плечами.
— А ты чо? Неужто ты в драке стоишь двадесяти мужиков, а?
Не знаю, что из этого понял Темпи, но последний вопрос до него, видимо, дошел.
— Двадцати? — задумчиво переспросил он. — Нет. Четыре.
Потом неуверенно помахал растопыренной пятерней.